Оганесян Н.Т. Психология как единство науки и искусства

Н.Т. Оганесян

Психология как единство науки и искусства

 

Психология и искусство имеют рефлексивную установку. Первые попытки психологического изучения человека были связаны с исследованием его индивидуального сознания и самосознания. Опираясь на психологические данные, С.Л. Рубинштейн указал на корни этого рефлексивного способа: «Осознавать явления и события значит мысленно включать их в связи с объективным миром, видеть, воспринимать их в этой связи. В этом заключается основная жизненная функция сознания» (Рубинштейн, 1959, с. 158). Самопознавательная установка настолько важна для художника, что многие поэты, писатели, композиторы, актеры писали о своего рода фатализме рефлексии, о невозможности уйти от нее, преодолеть ее навязчивую силу. Художник непрерывно наблюдает, анализирует жизнь. Он устремлен навстречу новым впечатлениям и в то же время стремится к познанию социальных и психологических причин человеческого поведения в силу особой чуткости, ранимости своих отношений к миру человека.

Психология и искусство как области человекознания имеют общий объект. Но вместе с тем подход к этому объекту со стороны психолога и художника таков, что они выявляют разные грани художественного и собственно психологического видения человека. Для ученого-психолога при изучении психических явлений на первый план выступают закономерности, определяющие, как протекает восприятие, мышление и т.д. (так называемая психическая деятельность, по замечанию С.Л. Рубинштейна, это лишь процессуальный или функциональный аспект более целостной и полнокровной духовной человеческой деятельности). Для художника восприятие, мышление выступают как конкретное переживание, как содержание жизни личности: выявление смысла и значения того, что воспринимается и осмысливается человеком.

Наука объективна, искусство же по своей природе исключительно субъективно. В искусстве, конечно, есть объективная сторона: техника, традиция, школа, которой он может, а иногда и должен придерживаться, но дух искусства субъективен. Художник даже в реалистическом произведении воплощает, на самом деле, автопортрет своей души. По свидетельству Г. Олпорта (Олпорт, 1982, с. 208-215) Стефан Цвейг, например, говоря о Прусте, Амилье, Флобере и других великих мастерах описания характеров, замечает: «Писатели, подобные им, – это гиганты наблюдения и литературы, тогда как в психологии проблема личности разрабатывается маленькими людьми, сущими мухами, которые находят себе защиту в рамках науки, и вносят в нее свои мелкие банальности и незначительную ересь». (…) «Так как психология молода, ей следовало бы поучиться немного у литературы».

Задача науки состоит в получении объективного знания, но при позитивном изучении человека, заметно, что в нем все доступно познанию, кроме « духовной жизни человека» (С.Л. Рубинштейн). Наука может исследовать, например, духовную жизнь, когда доказано, что она есть и может быть представлена объектом, дистанцированным от субъективности исследователя. Такая задача парадоксальна для науки и ею самой выполнена быть не может. Работу, которая придает науке необходимую убежденность в изучении субъективности, выполняет искусство. Оно позволяет говорить о субъективных состояниях, сохраняя их живой характер. У гуманитарного познания иная предметность, иная логика, иные методологические приемы. Задача искусства состоит в таком самовыражении индивидуального внутреннего мира человека, чтобы оно вызывало ответную духовную реакцию сопереживания и обусловливало диалог автора с читателем (слушателем, зрителем). Искусство, это – форма познания субъективности, культура ее самовыражения.

Например, Г. Олпорт в своей работе «Личность: проблема науки или искусства?» Олпорт, 1982) говорит так: «Имеются два принципиальных подхода к детальному изучению личности: литературный и психологический. Личность – реальная, существующая, конкретная часть психической жизни, существующая в формах строго единичных и индивидуальных. Художники творят; психологи только собирают. Наука всегда имеет дело с общим, искусство – всегда с особенным, единичным. Личность никогда не «общее», она всегда «единичное». Литература и психология являются конкурентами, двумя методами, имеющими дело с личностью…. Каждый подход имеет свои достоинства, и оба нужны для комплексного изучения богатства личности».

Вот как смотрит на творчество и искусство Р. Мэй: «Главное, что отличает творческий акт – то, что он является встречей… встречей может быть идея, внутренний образ…ученый также оказывается в подобной ситуации встречи, когда приступает к экспериментам, к решению своих научных задач» (Мэй, 2001, с. 34). По мнению Р. Мэя, эта встреча может произойти и в психотерапевтическом процессе, и при формулировке новой научной гипотезы. Таким образом, если мы не противопоставляем науку и творчество, почему мы должны противопоставлять науку и искусство? Да и являются ли литература и психология конкурентами? Возможно ли сотрудничество между литературой и психологией? Р. Мэй отвечает на эти вопросы утвердительно. Литература и психология не могут быть конкурентами хотя бы потому, что действуют в разных сферах и имеют в своем распоряжении различные средства; литература предполагает свободный полет фантазии, вымысел, работу с языком и текстом упор на форму; ей простительны неточности. Психология предполагает оперирование объективными данными, точность, фактичность, ей непростительны отклонения от научной истины. Литература и психология не могут быть конкурентами именно потому, что первая имеет дело с единичным, а вторая – с общим. А раз литература и психология не конкуренты, значит, они могут «действовать сообща», в сплоченном и тесном союзе. Литература может поставлять психологии материал для новых научных психологических исследований, а психология – способствовать более глубокой рефлексии писателей, давать им повод для новых характеров и сюжетов.

Существует и еще один вариант сотрудничества психологии с литературой: литература может быть средством, с помощью которого психология будет сообщать полученные ею знания. Примером здесь может служить довольно молодой, но уже заслуживший известность жанр «психотерапевтических новелл». В этом жанре работает, например, И. Ялом (а также Бьюдженталь, Мэй и др.), написавший такие книги, как «Лечение от любви», «Когда Ницше плакал», и т.д. Ялом очень удачно сочетает друг с другом и литературу, и искусство, создавая настоящие, интересные, глубокие, захватывающие психотерапевтические романы.

Но причастность психологии к области искусства не ограничивается только сотрудничеством с литературой. Давайте обратимся к трактовке, которую давал искусству Л.С. Выготский: «Искусство – важнейшее средоточие всех биологических и социальных процессов личности в обществе, оно есть способ уравновешивания человека с миром в самые критические и ответственные минуты жизни». Итак, искусство «уравновешивает человека с миром». Именно для этого психология и существует: для того, чтобы люди научились жить в «мире с самими собой», чувствовать жизнь во всей ее полноте, быть открытыми этому миру.

Действительно, психология (в лице консультирования и психотерапии, как практического воплощения научной психологии) может быть, да и, как нам кажется, изначально направлена на объединение людей друг с другом, на «уравновешивание человека с миром», и это действительно роднит ее с искусством. Каждый подход имеет свои достоинства, и оба нужны для комплексного изучения богатства личности. Оба подхода взаимодополняют друг друга.

В настоящее время активно начала развиваться «практическая» составляющая методологии психологии. Совершенно ясно, что и по задачам, и по методам, и по содержанию самого психологического знания практическая психология это особая область. Практическая психология возникает на других основаниях: в отличие от традиционной научной психологии она имеет «объектную», а не «предметную» ориентацию (В.А. Мазилов),она более «антропологична», если воспользоваться терминологией П. Фресса .

Отношения между наукой и практикой должны стать для психологии первостепенной задачей, а практика должна войти внутрь психологии, причем, как главный философский принцип всей психологии. «Вполне очевидно, - считает Ф.Е. Василюк ( Василюк, 1992, с. 15-32), - что теория, созревшая в академической исследовательской плоскости, в отрыве от психологической практики, не способна удовлетворить эти требования. Таким образом, психологическая практика не может продуктивно развиваться без теории, и в то же время, она не может рассчитывать на академическую теорию. Ей нужна особого типа теория, назовем ее психотехнической». Ф.Е. Василюк использует этот термин в том особом методологическом смысле, который ему придавал Л.С. Выготский.

Таким образом, психологическая практика «антропологична» по П. Фрессу, корни ее находятся в «вершинной» психологии (Л.С. Выготский – А.Н. Леонтьев и др.), гуманистической и экзистенциальной психологии, а п редметом ее исследования становится не только общее, но уникальное в человеке.

Следует отметить, что психологи гуманистического и экзистенциального направления сознательно обращаются к методам искусств , особенно в области психологической практики. А исследование уникальности личности всегда относилось к области искусства. Таким образом, новое движение в психологии обращается и приближается к искусству. В развитие темы сошлемся на мнение А.И. Сосланда (Сосланд, 1999). Он обращает внимание на то, что «научная революция» в психологической практике никогда не приводит к радикальной смене научной парадигмы, как это, по идеям Т. Куна, происходит в естественных науках. Новая парадигма не становится господствующей, реально осуществляется только перераспределение сфер влияния. Скорее всего, новизна психологической практики более близка новизне художественной, когда автор свободно отзывается на изменения «духовной ситуации эпохи». А такая абсолютная свобода присуща скорее представителям цеха художников, а не ученых.

Таким образом, подытоживая сказанное,психологическая практика – может рассматриваться и как вид искусства, по мнению И.С. Захарян (Захарян, 2002), потому что:

1. Психология пытается изучать закономерности разнообразных процессов человеческой жизни. Поэтому проще обращаться к прошлому, оно более детерминировано, уже определено раз и навсегда. Искусство, по Ю.М. Лотману - это «возможность пережить непережитое, вернуться назад, переиграть и переделать заново». Психологическая практика как раз и занимается широкой областью неиспользованных возможностей, непрожитых событий и непережитых чувств.

2. Во-вторых, искусство отличается от других видов познания тем, что пользуется не анализом и умозаключением, а воссоздает окружающую действительность второй раз, доступными ему средствами. Таким «воссоздающим» познанием отличаются и личностные направления в психологической практике. Анализ и умозаключение здесь если и работают, то носят иной, динамический характер, т.е. тоже служат воссозданию личной реальности.

3. Кроме того, воссоздаваемая действительность обладает особыми характеристиками и это то, что опять-таки роднит психологическую практику (в личностных направлениях) и искусство. А именно:

1) Психологическая практика так же как всякое искусство произрастает из игры, в основе своей имеет игровую двойственность.

2) Психологическая практика имеет иные пространственно-временные характеристики, и они ближе хронотопу искусства.

3) В психологической практике чаще всего важны не реальности, которых нет в пространстве и времени, а символические переживания, метафоры, живущие в душевном опыте клиента (М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский, 1999).

4) Искусство состоит в том, что оно всегда связано с коммуникацией, передачей сведений. Художник всегда имеет в виду какую-либо аудиторию, даже когда пишет «для себя». После М.М. Бахтина это свойство называется диалогичностью.

5) Язык психологической практики тоже роднит ее с искусством. В этом случае язык не может быть лишь орудием – «прозрачным и нейтральным», поставленным в зависимость от субстанции научного изложения (операций, предположений, выводов), которая считается по отношению к нему внеположенной и первичной (Барт, 1994). Сообщение не может быть полностью сориентировано на содержание, не может не учитывать форму как нечто вторичное. Форма сообщений как минимум не менее важна, чем содержание.

7) Произведение искусства, перейдя из сферы художественного замысла в область материального воплощения, само становится явлением действительности. Как фактор изменения жизни, оно обладает двойной активностью – идеальной и материальной. Таким образом, разделенное переживание, мысль, чувство – приобретают материальное воплощение и влияние на реальную жизнь и в искусстве, и в психологической практике.