О том, что такое обращение давно назрело, свидетельствует хотя бы следующее утверждение: “В настоящее время не вызывает сомнения тот факт, что центральная проблема феноменологии - проблема интенциональности - имеет прямое отношение к вопросам происхождения и эволюции естественного языка, его денотативным и конотативным функциям. Достаточно очевидна и актуальность важнейших понятий феноменологии..., феноменологического метода Гуссерля в целом”. [12,11].

Действительно, непосредственная длительность составляет неотъемлемую характеристику любого переживания. “Временность, писал Гуссерль, означает не только то, всеобщее, что относится к любому отдельному переживанию, но и необходимую форму, связывающую одно переживание с другими. [18, S. 196 ff., сравни также 17, S.190-194]. Интенциональная же направленность переживаний образует их содержание. Соответственно, акты, образующие внутреннюю временность, и соединяют различные интенции в целостные образования, в сложные интенциональные структуры. То, что происходит с интенциями, происходит в силу модификации их актами внутренней временности. Разумеется, сами акты внутренней временности также являются интенциональными актами, наиболее примитивными, наиболее исходными элементами интенциональной жизни сознания, направленными в свою очередь на другие интенции.

Анализ текстов Гуссерля (“Лекциях по внутреннему сознанию времени” [7], в “Опыте и Суждении” [17]) позволяет выделить следующий набор простейших интенциональных модификаций (сам Гуссерль полагал, что они не заслуживают названия "актов"), образующих внутреннюю временность сознания - т.е. универсальную форму протекания переживаний. Для наглядности будем обозначать эти модификации цветными стрелками.

Ретенция - удержание или “еще-удержание” [17, S. 116ff.] интенции. Ретенция позволяет связывать воедино различные интенции, образовывать синтетические единства переживаний. Будем обозначать ее синей стрелкой

Протенция - “выдвижение” или “первичное ожидание” интенций, сознательная или бессознательная постановка тех или иных состояний, содержаний, актов в качестве результата действия, в качестве потребного будущего. Именно наличие и функционирование протенциальных структур щедро описывается в физиологи и А.Р. Лурией [9] под названием системы планирования, и Миллером Галантером, Прибрамом [11] под сходным названием, и наиболее корректно и точно П.К. Анохиным [4], под названием акцептора действия и представления о полезном результате. Будем обозначать ее красной стрелкой, направленной от субъекта Я к объекту.

Таковы модификации, непосредственно образующие внутреннюю временность и тем самым участвующие в модификациях интенциональных содержаний.

Гуссерль стремился строить свою философию без привлечения каких-либо предпосылок кроме непосредственного опыта. Это отличает его исследование языка от логико-лингвистических теорий англо-американской традиции, всегда имевших набор предпосылок, например, существование людей, языка, их способности определять правильно и неправильно построенные предложения и т.п. При этом собственный непосредственный опыт использования языка непосредственная жизнь языка в сознании самого исследователя выбрасывалась из рассмотрения. В результате получалась зачастую весьма фантастическая картина [13, 240]

Гуссерль для того, чтобы строить философскую науку без предпосылок и рассматривать жизнь сознания в ее непосредственной данности выработал специальные процедуры методического сомнения в существовании мира - его знаменитое “эпохе” и специальную процедуру феноменологической редукции.

Процедура такого установления в действительности близка к тем, что осуществляют лингвисты при определении значения слова, она также включает в себя осовременивание ситуаций употребления данного слова с последующим рассмотрением их инвариантов. Однако существует и решающее различие. Воспользуемся для его краткой формулировки высказыванием А. А. Леонтьева: “Лингвист органически не способен мыслить в терминах процессов, он оперирует только единицами и их свойствами” [7, 104]. Это и понятно, лингвистика не предлагает иных способов фиксации значений слов естественного языка, кроме других слов.

Следует отметить, что не все части речи одинаковы по доступности своей интенциональной динамики. На это Гуссерль обращал внимание еще в своей ранней работе “Логические Исследования” “Когда мы называем фамилию известного нам человека все интенции, направленные на данного человека, даны в едином пульсе” [17, S. 289]. Чрезвычайно сложное и расчлененное внутри себя понятие, допускающее амбивалентность отношения и вызывающее у различных людей совершенно различные чувства, может именоваться всего одним словом, например, именем собственным - Москва. Вместе с тем интенции могут быть не только разнообразны, при этом относительно легко установимы, но и трудно выявляемы. Например, интенции, скрытые, казалось бы, в совершенно простом восприятия цвета, имеют однако достаточно сложную структуру, чтобы обеспечивать проекцию на цвет значимых переживаний, как это имеет место в случае теста Люшера.

Взаимодействию интенциональных структур при понимании предложения посвящены работы [1,2,3].

Вкратце эта система выглядит так. Содержания существительных и прилагательных делаются доступными через осовременивания. Эти части речи как бы поставляют “сырой материал” для формирования образа. Глаголами определяются протенциально-импрессиональные структуры, они задают длительность, направление и цель преобразования этих материалов. Наречия и частицы видоизменяют и корректируют глагольные преобразования, а союзы, - наиболее рафинированная часть языка - соединяют получившиеся фрагменты в единую картину. Из сказанного вытекает, что наше исследование преимущественно посвящается таким частям речи, роль которых не столько в том, чтобы поставлять некоторые определенные содержания, (глаголы, существительные), сколько тем, что связывают вместе любые содержания. поскольку их интенциональные структуры наиболее прозрачны, доступны для наблюдения и наименее подвержены индивидуальным флуктуациям. В наших экспериментальном исследовании рассматривались процессы понимания предлогов и частиц.