Паршин И.А.
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
1. Полемика между С.Л. Рубинштейном и А.Н. Леонтьевым по вопросам творческого мышления, а также другим общепсихологическим вопросам должна рассматриваться как процесс диалога, в котором "оппозиционные стороны" могут делать общее дело без установления конвенционального соглашения и подписания соответствующих дипломатических актов о дружбе и сотрудничестве. Причиной расхождения во взглядах является недостаточная проработанность исходно очень широкого понятия "деятельность", которое, как указывает В.П. Зинченко, еще не поднято на уровень "духовно-практической", но уже достаточно разработано на уровне "предметной деятельности". Проблема творческого мышления — передний край полемики и одновременно естественный эксперимент в области теоретической психологии, в котором выявляются пути концептуального перехода к понятию "духовно-практическая деятельность"; с нашей точки зрения этот переход состоит в построении единого здания культурно-исторической теории деятельности, где человек, по выражению М. Коула, сможет "Жить и дышать". Добавим также — "мыслить и творить", и не в последнюю очередь благодаря мысли С.Л. Рубинштейна, возвращающего в психологию и теорию деятельности представление о человеке как о свободном, активном субъекте деятельности.
2. Удивительным является тот факт, что экспериментальные исследования мышления в группах Леонтьева и Рубинштейна проводились сходным методом, наблюдались сходные феномены, однако они получили принципиально различное объяснение. В то время как группа Леонтьева (Я.А. Пономарев, Ю.Б. Гиппенрейтер) обнаружила закономерную связь между успешным переносом принципа решения со вспомогательной задачи на основную и порядком их следования, Рубинштейн пришел к выводу, что "вообще не существует и не может существовать никакой непосредственной однозначной зависимости между тем, когда испытуемому предъявляется вспомогательная задача, и эффектом, который ее предъявление дает" (1958). Аналогичный ответ дается и на вопрос о специфике творческого звена мыслительной деятельности, заданный А.Н. Леонтьевым: в мышлении отсутствуют нетворческие репродуктивные звенья. Общий итог полемики выражен в двух "оппозиционных" формулировках принципа детерминизма, связанных с акцентированием внешних или внутренних условий развития психики. Однако не стоит забывать, что ни в одной из этих концепций не отрицается роль внутреннего или внешнего, и одно не сводится к другому. С.Л. Рубинштейн указывал на недостаточность одного только "внешнего" для адекватного изучения закономерностей процесса мышления, точно так же отдельно взятое "внутреннее", является необходимым, но не достаточным условием, по мнению А.Н. Леонтьева.
3. Диалог между этими концепциями, а также культурно-исторической теорией Л.С. Выготского возможен по линии нахождения не столько "общих", сколько "существенных" признаков единства их взглядов. В эксперименте Выготского-Сахарова образование истинных понятий не заканчивается "абстрагированием конкретных общих признаков", и там, где обычно видят конец, находится начало: "признаки объединяются на новой основе", которая возникает после "разрушения конкретной связи" (1934). Проблема истинных понятий оказывается столь же малоизученной, как и проблема духовно-практической деятельности. Существенное в творческом мышлении заключается в том, что оно не может быть мышлением по образцу, пусть даже самому лучшему, общественно-значимому, культурно-ценному — обстоятельство, которое редко подчеркивается при анализе концепций Выготского и Леонтьева. Мысль приспособившаяся уже не есть творческая мысль, так как ее сила не в общем, но в уникальном, особенном, которое может стать общим для всех не только в результате присвоения общественно-значимых целей, норм и средств, но и в результате пересмотра самих представлений об общественно-значимом.
4. Принцип детерминизма должен быть переосмыслен на новой основе, предпосылки для этого осмысления уже имеются в работах вышеупомянутых авторов. Теория Рубинштейна требует дополнения там, где она выходит за пределы понятия "субъект деятельности", в то время как в теории Леонтьева хорошо разработаны проблемы, связанные с полюсом "объекта". Однако снятие субъект-объектного противопоставления в пределах каждой отдельно взятой концепции невозможно; заметим в скобках, что в современной философии накопилось достаточно "возражений" против этой дилеммы. Мышление и личность оказываются неразрывно связаны с творчеством, однако было бы ошибкой искать их однозначное определение во внутреннем или во внешнем, и поиск творческого звена мыслительной деятельности есть поиск того уровня, на котором в данной конкретной ситуации происходит творческий процесс, который может поселиться в самых "неподходящих" уголках деятельности — от уровня целей и мотивов, до уровня операций и даже психофизиологических функций (или функциональных блоков). Активный, свободный субъект деятельности есть необходимое условие не только присвоения культурного и социального опыта, но и его преобразования и обновления — создания новых, еще отсутствующих в культурно-историческом багаже способов и средств мышления. Именно там, где человек мыслящий преодолевает собственные пределы и выходит за рамки "субъекта деятельности", происходит сближение и диалог между концепциями С.Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева.